Протоиерей Михаил Кит, секретарь Харьковской Епархии, Украинской Православной Церкви, настоятель Свято-Александровского храма Харькова (август 2008 года) :
Промыслительна воля Божия и неисповедимы пути Его — именно так я воспринял телефонный звонок, прозвучавший в моем кабинете, в один из Богом благословенных летних дней сего года, — звонил Высокопреосвященнейший Архиепископ Уфимский Никон. Владыка сообщил, что готовится канонизация старца Моисея Уфимского, который жил при Уфимской Епархии Русской Православной Церкви в 60-70-е годы прошлого столетия, и так как я в свое время был знаком с отцом Моисеем, попросил написать о нем воспоминания для готовящейся к изданию книги о жизни преподобного Моисея Уфимского.
Словами трудно выразить чувство благоговейной радости и душевного трепета, охватившие меня в те минуты. Этот телефонный звонок позволил мне заново пережить те благодатные и трудные годы моего пастырского служения, когда Господь определил меня, молодого священника, в далекий приход Белорецка Уфимской Епархии Русской Православной Церкви.
Город Белорецк находится в самом центре Урала, в нем была развита промышленная жизнь, но приходская жизнь оставалась очень сложной. Здесь находился один молитвенный Троицкий дом, в котором больше года не задерживался ни один священнослужитель. Да и сама Уфимская Епархия в те годы насчитывала всего 17 храмов, и каждый был под угрозой закрытия. В первую очередь планировали закрыть Троицкий молитвенный дом в городе Белорецке.
Вот в такую тревожную обстановку попал я в 1975 году на далеком приходе в Белорецке. Но я был молод, полон сил и уверенности, что у меня все получится и работа на вверенном мне приходе оживет. Первые шаги моей пастырской работы давались очень нелегко, я не мог найти поддержки и понимания. Так прошло около месяца, и в каком-то душевном смятении я приехал в Уфу, чтобы подать прошение о моем отъезде из Белорецка.
Но Господь был милостив ко мне. Когда я в растерянности стоял в приемной Епархии, не зная, что предпринять, ко мне подошел один священник и посоветовал, чтобы я не делал поспешных решений, а сначала пошел за благословением к старцу Моисею. Старец Моисей жил в подвальном помещении здесь же, в здании епархии. Помню, как я с благоговейным трепетом подошел к его двери и робко постучал. Старец приветливо отозвался на мой стук, и, когда я вошел к нему, вдруг возникло такое чувство, что пришел в гости к своему давнему другу…
Подвальное помещение, в котором жил этот удивительный человек, было погружено в полутьму, ибо маленькое окошко почти под самым потолком слабо про¬пускало дневной свет. Посредине комнаты стоял столб, поддерживающий перекрытия, дабы они не рухнули. В углу стоял небольшой иконостас, перед которым теплилась лампада, а на маленьком столике лежало несколько церковных книг и четки. Была в этой комнате печь, возле которой стоял дощатый топчан с деревянным кругляшом, заменявшим Старцу подушку. Скудость этой обстановки растворял удивительный свет по-детски ласковых глаз Старца, его приятная речь, от которой становилось легко и умиротворенно на душе.
Эта встреча со Старцем Моисеем, который станет на долгие годы моим духовным отцом, перевернула всю мою жизнь. Ободрительные и утешительные слова Старца сняли пелену с моих глаз, и я по-новому посмотрел на те трудности, которые промыслительно были попущены мне Господом, чтобы я их преодолел с помощью Божией. Окрыленный благословением отца Моисея и его святыми молитвами, я вернулся в свой приход. Забегая вперед, хочу сказать, что во все последующие годы моего пастырского служения в городе Белорецке я ничего не предпринимал без благословения Старца Моисея. И может потому, что Старец увидел во мне смиренное послушание, он всегда платил мне отцовской заботой, любовью. И даже будучи нездоровым, он приезжал с тогдашним Владыкой, Преосвященнейшим Епископом Валентином, ко мне на приход, в город Белорецк.
Я говорил о зловещих планах партийных руководителей закрыть наш Свято-Троицкий молитвенный дом. Вышестоящие власти молитвенный дом не закрыли, а прибегли к более кощунственному решению, а именно: когда я был на сессии в Московской Духовной Академии, мне позвонили с Белорецка и сказали, что наш молитвенный дом сгорел. Эта новость меня потрясла, я сразу же взял билет на самолет Москва—Уфа и вылетел домой. Все часы во время полета молился Богу, дабы Господь приоткрыл мне мою дальнейшую судьбу. По прилете в Уфу я первым делом поспешил к моему духовному отцу Старцу Моисею. Еще не видя меня, но заслышав шаги, Старец приветливо закричал из-за двери: «Заходи скорее». Старец Моисей уже знал о случившемся и сразу же успокоил меня и поддержал. «Бывают испытания в жизни еще серьезнее, — сказал Старец. — А эти посланы для того, чтобы проявилась слава Божия на Свято-Троицком приходе города Белорецка».
Успокоенный этими словами и святым благословением Старца, я поспешил к уполномоченному по делам религии города Уфы Николаю Петровичу Сигачеву. Скажу, что этот человек много зла сделал нам, священнослужителям, в те годы атеистического гонения на Святую Церковь. Вот и сейчас, вызвав меня, он решительно сказал, что храма нет, значит, и прихода нет; и что мне уже нечего делать в городе Белорецке. Слова уполномоченного камнем ложились на сердце. Единственное, что успокаивало в те минуты, это благословения Старца Моисея и его святые молитвы.
Я не отчаялся, наоборот, Господь подсказал мне начать строительство нового храма. Это было неслыханно — тогда, в 1978 году, строить храм, тем более, что в Уфе партийные власти собиралась закрыть действующие храмы. С этой идеей я поехал за благословением к старцу Моисею. Обычно скупой на слова, он засветился такой радостью, что мне показалось – никакие зловещие силы не помешают благому делу — строительству нового храма. Старец Моисей благословил меня, и ободренный его благословением и по его святым молитвам, я смело поехал к уполномоченному по делам религий Н.П.Сигачеву. Сейчас трудно описать реакцию уполномоченного, когда я сказал ему о намерении строить новый храм в городе Белорецке. Помню его округленные глаза, вытянутое лицо, он еле сдерживал себя от гнева.
«Я же вас предупреждал, что вам здесь делать нечего, — кричал мне в лицо уполномоченный. — По закону храмы строить не запрещено, но его будет строить религиозная община, а вас мы переведем в другое место. А когда религиозная община закончит строительство храма, и если на это будет воля Архиерея, мы вас туда направим». Я отвечал ему, что без священника ни один храм не строится, поэтому я остаюсь на приходе. Обескураженный моим ответом, уполномоченный спросил: « А чем они вам будут платить?» Я сказал, что если мне и не будут платить, то как-то прокормят меня на приходе. «У вас семья», — сказал уполномоченный… «Понимаю, что у меня семья», — ответил я ему, но не могу оставить приход в такое тяжелое время. «Тогда пишите мне расписку, что вы отказываетесь от зарплаты», — уже не сдерживая себя от гнева, закричал уполномоченный. В его кабинете я сразу же написал расписку, что отказываюсь от зарплаты.
Сейчас я понимаю, что в те минуты подписал себе приговор: остаться без материальной поддержки было тяжело. Но меня окрыляли святые молитвы отца Моисея, его благословение, его слова, что Господь поможет мне преодолеть любые трудности, и с таким твердым убеждением в правильности принятого решения я покинул кабинет. С той поры Сигачев затаил на меня великую злобу, я знал это, а он ждал удобного момента, чтобы уволить меня не только с моего прихода, но и из Уфимской епархии. Это планировал уполномоченный, но над нами есть Господь. А Бог поругаем не бывает.
Помогали мне в работе святые молитвы старца Моисея, я их постоянно явственно ощущал, ибо без них не решались никакие важные вопросы. Прежде чем начать строительство нового храма, с членами нашей общины мы обошли многие партийные инстанции, вплоть до Приемной тогдашнего Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Письменно мы получили разрешение на строительство храма, но пока добирались до Уфы, из Москвы позвонили в обком партии и «предупредили» всячески препятствовать строительству. Но Господь и Пресвятая Богородица, святые молитвы Старца Моисея были сильнее партийных указаний, и храм очень быстрыми темпами начал строиться.
Вокруг города Белорецка было четыре крупных поселка, еще более пятидесяти сел, поэтому многие прихожане охотно жертвовали большие материальные вложения в строительство святого храма. На нашем пути возникало много трудностей. Например, в одном месте мы покупали стройматериалы, а в другом — документы на них. И по такой же цене. Когда уполномоченный по делам религии в первый раз приехал посмотреть строительство храма, вернее, как он думал, его начало, то наш храм уже был покрыт и оштукатурен внутри. Возмущениям уполномоченного не было предела. Три дня специальная комиссия проверяла наши документы, а руководство города получило строгие партийные взыскания, что в те времена было чревато серьезными последствиями. А я нисколько не сомневаюсь, что так быстро мы строили святой храм только благодаря молитвам отца Моисея.
Во время строительства храма произошла еще одна судьбоносная, как окажется потом, встреча с тогдашним Архиепископом Харьковским и Богодуховским Никодимом (ныне Митрополитом Никодимом). Помню, я взял благословение у Старца Моисея, что поеду в город Харьков заказывать плитку и кровельное железо для храма, ибо многие материалы приходилось доставать из других регионов, дабы не навлечь гнев на местные власти. Приехав в Харьков, я попросился на прием к Высокопреосвященнейшему Владыке Никодиму, который уже был известен в православном мире и пользовался большим уважением среди Архиереев Русской Православной Церкви. Это было в 1978 году. Владыка Никодим с глубоким пониманием встретил меня, был очень растроган и удивлен, что в далеком уральском городе я строю храм, благословил меня и пожертвовал средства для строительства. Я был очень тронут такой признательностью со стороны маститого Пастыря, и с большой благодарностью принял от Высокопреосвященнейшего Владыки Никодима его пожертвования на святой храм, в которых мы так нуждались.
В 1979 году у меня состоялась еще одна незабываемая встреча с Высокопреосвященнейшим Владыкой Никодимом. 19 августа, в праздник Преображения Господнего, я должен был заплатить деньги за плитку на Харьковском плиточном заводе. Мне очень хотелось в этот день служить Божественную литургию в Сергиевском кафедральном соборе Уфы, но так как я был в опале, мне не дано было разрешения служить.
Помолившись Богу и взяв благоговение у Старца Моисея, который как всегда меня ободрил и поддержал, ночью, под праздник Преображения, вылетел самолетом Уфа-Харьков. И, о чудо Божие! Утром благословенного дня, в праздник Преображения Господнего, вместе с Высокопреосвященнейшим Владыкой Никодимом и священнослужителями я служил праздничную Божественную литургию в Благовещенском кафедральном соборе города Харькова. Об этом я даже и мечтать не мог. Это было поистине Божие благоволение ко мне. В этом святом деле помогли мне молитвы отца Моисея. А после праздничной Божественной Литургии так управил меня Господь, что без каких-либо препятствий я быстро оплатил плитку, а на станции Харьков Сортировочный мне выделили два контейнера, будто бы ждали, когда отец Михаил приедет с далекого Белорецка, чтобы забрать плитку. Вот так управлял моими делами Господь, святые молитвы и благословения Старца Моисея.
По молитвам старца Моисея в скором времени храм во имя Святой Троицы был построен, освящен, хотя мы даже не знали, приедет ли на освящение Преосвященнейший Владыка Анатолий. В то время это был единственный храм, построенный на территории бывшего Советского Союза. Но по понятным причинам никто не рекламировал ни его строительство, ни его освящение.
Итак, храм был построен, но вместе с этим я почувствовал, что от уполномоченного мне дальнейшей жизни здесь, в Уфимской Епархии, не будет. Уж очень много зла он накопил на меня. Я начал проситься у Преосвященнейшего Епископа Уфимского Анатолия, чтобы он отпустил меня из Уфимской Епархии. Мое прошение об уходе Владыка Анатолий отклонил, мотивируя тем, что сейчас нет возможности заменить меня другим священником. В таком удрученном состоянии я пришел к своему духовному отцу Старцу Моисею испросить у него, как мне далее поступить. Выслушав меня, Старец на сей раз ничего определенного не сказал, а просто благословил и сказал, чтобы я продолжал служение до положенного срока.
1982-ой год выдался для меня тяжёлым. В светлые Пасхальные дни умер Великий Российский Старец Серафим Тяпочкин, который был очень духовно близок со Старцем Моисеем. По благословению отца Моисея, я несколько раз бывал у Старца Серафима Тяпочкина, любил его, просил молиться за меня и моих родных. Перед праздником Святой Троицы я поехал в Уфу за благословением к отцу Моисею. Не доходя до его двери, уже слышу, как он радостно кричит из комнаты: «Отец Михаил, как я рад, что ты приехал, заходи ко мне». Я не удивился его ласковому приему, ибо Старец всегда встречал меня тепло и доброжелательно.
Но на сей раз что-то было особое в поведении Старца, и это не ускользнуло от меня. Лицо его в те минуты напоминало мне лицо Ангела, столько света излучали его добрые, по-детски наивные глаза, что всегда полумрачная его келия, казалось, была заполнена удивительным светом, непохожим на дневное освещение. Ласково улыбаясь мне, Старец сказал: «А сейчас мы поисповедуемся». Воля Старца для меня была священна. Поисповедовав меня, отец Моисей прочитал разрешительную молитву и сказал: «А теперь ты поисповедуй меня». В те минуты меня охватило какое-то неясное, чуть-чуть тревожное чувство. Но, взяв благословение у Старца, я одел на себя епитрахиль и начал исповедовать отца Моисея. После его исповеди и разрешительной молитвы, мы еще немного с ним побеседовали, потом он благословил меня и сказал: «А теперь иди к Владыке Анатолию, и он отпустит тебя домой по твоему прошению». На минуту я оцепенел, а потом сказал Старцу: «Как же, отец Моисей, ведь Владыка меня не отпускает». «Отпустит», — сказал спокойным голосом Старец. Уходя, я обернулся и еще раз увидел его просветленное лицо. Вот таким он мне и запомнился: светлым, красивым, величественным. Я всегда следовал советам Старца и его благословению.
В тот же день пошел к Преосвященнейшему Владыке Анатолию, и он меня охотно принял. Владыка Анатолий напомнил о моем прошении, поблагодарил за понесенные труды по строительству Троицкого храма и подписал мое прошение. Здесь я еще раз убедился в прозорливости слов Старца Моисея. Окрыленный таким решением Владыки и святыми молитвами отца Моисея, я приехал домой и сказал своей матушке, что прошение уже подписано, и мы можем скоро уезжать домой. Но в это мгновение одна мысль вонзилась мне в сердце: а как же далее мне жить без благословения Старца Моисея, без его поддержки? В таком непонятном смятении души прошли вторник, среда, а в четверг утром мне позвонили из Епархии и сказали, что утром отошел ко Господу отец Моисей — мой духовный отец. Великое горе охватило не только меня, но и моих близких, для которых Старец был родным.
Чуть позже мне рассказали, что утром Старец отслужил Божественную литургию в Сергиевском кафедральном соборе и попросил настоятеля собора никуда не уезжать. Старец Моисей был очень уважаемым среди священнослужителей, его любили и почитали, его слова выполнялись беспрекословно. Отец Моисей пришел домой. Старенькая монашка, которая убиралась в его келии, сказала ему: «Отец, Моисей, прилягте, отдохните». На что он ей ответил: «Ну, сейчас-то я и отдохну». Это были его последние слова. Через какое-то время монашка подошла к нему, но отца Моисея уже не стало: Господь призвал его к себе. Вот так, почти в один период почили два Великие Старца — Отец Серафим Тяпочкин и Отец Моисей Уфимский.
Похороны Старца Моисея состоялись в Троицкую родительскую поминальную субботу. Было много людей, похоронили отца Моисея на городском кладбище. После Святой Троицы я прилетел в Уфу, зашел к Владыке Анатолию, и он сказал, что Старец Моисей завещал мне после смерти взять некоторые вещи из его келии. Это было последнее благословение Старца Моисея. Когда я увидел опечатанную его келию, слезы полились у меня из глаз. Печаль охватила мою душу, что уже никогда я не увижу любимого Старца, не услышу его приветливой речи, не увижу его ласковых глаз, наполненных удивительным светом. И в те печальные мгновения Старец как бы сам невидимо стал возле меня, и я будто услышал его голос. Когда он еще был жив, то говаривал мне: «Всегда приходи ко мне, независимо живой я или умерший. А ты всегда приходи ко мне за советом». И в те минуты мне стало так радостно на сердце, я почувствовал, что Старец Моисей всегда был и будет рядом со мной и будет молитвенно помогать мне во всех моих делах.
По его завещанию я взял на память подрясник Старца, несколько четок, небольшую иконочку и книгу. Келию потом опечатали до 40-го дня. Но уже на 40-й день я выехал из Уфимской Епархии с просьбой святых молитв отца Моисея, дабы и в дальнейшем Господь водил меня неизреченными промыслительными путями. С этой поры я всегда на каждом правиле утреннем и вечернем обращаюсь к старцу Моисею, и куда бы не посылало меня церковное чиноначалие, а были моменты очень сложные в принятии ответственных решений, мысленно я обращался к Старцу Моисею и всегда чувствовал его поддержку.
Я узнал, что по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, отца Моисея причислили к лику местночтимых святых. Мне передали из Уфы писаную икону отца Моисея. Это была вторая после 1976 года моя встреча со Старцем, как с живым. Я прижал икону к груди и говорил со Старцем, как в те далекие годы моего послушания в Уфимской Епархии. Эта икона стоит в моем святом углу, я молюсь перед ней и ощущаю молитвенное предстательство Старца перед Богом.
Я благодарю Высокопреосвященнейшего Архиепископа Уфимского Владыку Никона, который пригласил меня в Уфу, дабы поклониться святым мощам преподобного Моисея Уфимского, которые с большим благоговением после его канонизации были перенесены с городского кладбища в Сергиевский кафедральный собор города Уфы.
Вот мои скромные воспоминания об удивительном человеке, Старце Моисее, который сыграл в моем пастырском пути большую роль, и я могу засвидетельствовать это моей жизнью и теми ситуациями, где я реально получал помощь от Старца. Будучи преисполненным любви к людям, происходящей от любви к Богу, он был отзывчивым к людским нуждами и их молениям и сейчас является ходатаем и предстателем за народ православный перед Богом.
